Хо`шен императора - Мелина Боярова

к подобным нагрузкам. Но это и не страшно, когда знаешь, что жертва не будет напрасной. Силы во мне уже столько, что она сочится через поры. Внутри вместо крови бурлит энергия, а тело удерживает физическую форму только благодаря сознанию. В нем еще хранится память о смертной оболочке и подсознательный страх исчезнуть навсегда. Однако в мыслях царит спокойствие и любовь, которую я готова разделить с ближниками и друзьями. Они будут жить в мире без ордена Тьмы, а значит, предназначение исполнено, и я ухожу с чистой совестью.

Последнее, на чем сфокусировался взгляд, сгорающий в нестерпимом сиянии, – монстр, вокруг которого кружат яркие звездочки освобожденных из вечного рабства душ. Древние артефакты, пусть они хоть тысячу раз уникальны, должны быть уничтожены, чтобы никто из потомков не вздумал ими воспользоваться. Источники давно стали частью этого мира и больше не угрожают устоявшемуся мирозданию. Поэтому ни хронометр, на браслет наследника, ни Хо`шен больше не нужны, а их обитатели пусть отправляются на покой.

Воскресив в мыслях самые счастливые мгновения, я с легкостью опустила последний барьер, сдерживающий природную мощь стихий в хрупком теле. Однако энергия, хлынувшая в стороны, не распылила оболочку не песчинки, а почему-то изменила направление. Кто-то не хотел меня отпускать? Но я ведь уже попрощалась и ухожу, ни о чем не жалея!

– А я не хочу тебя потерять! Сказал же, никому не отдам! – раздался упрямый голос, а его обладатель коснулся моих губ жадным поцелуем.

Следом я почувствовала тяжесть рук на плечах и крепость объятий. Сила лилась и лилась, но ее забирал себе тот, кто постоянно шел наперекор судьбе. Кто любил и готов был отступить, желая счастья. Но все же не отступил и не сдался под гнетом обстоятельств. Наверное, с самого начала меня привлекал именно бунтарский характер. А еще острый ум и умение добиваться цели.

В водовороте энергии, которая проходила через меня и поглощалась антимагом, мы стояли, обнявшись, и чувствовали себя единым целым. Может, я и не слышала мыслей Ивана, но переживала тоже, что и он: радость обретения друг друга и осознание простой истины, что с этого мига и до конца своих дней никогда не расстанемся.

– Спасибо, что спас, – прошептала слова благодарности, когда буйство стихии сошло на нет.

Чуть отстранившись, Ванька посмотрел на меня с хитрым прищуром.

– Это немного не тот положительный ответ, на который я рассчитывал. Ты выйдешь за меня?

– А как же… – Некстати вспомнила об обещании Артемию.

– Не думай об обязательствах, – загасил мой вопрос нежным поцелуем и продолжил. – Они остались за стенами этого святилища. Просто скажи, ты меня любишь?

– Люблю, – признание далось легко, без малейших сомнений. Можно долго обманываться и сомневаться, скрываясь за стенами условностей и проблем. Но перед лицом смерти на собственную жизнь смотришь иначе, выделяя то, что действительно важно. Долг, клятвы, обязательства – все это меркнет перед осознанием, что на личное счастье так и не хватило времени. А оно – вот, голубоглазое и чуточку нахальное, все время находилось рядом.

– И я тебя люблю, мой неугомонный талисман.

– Почему талисман? Это ведь ты спас меня от смерти, когда я поклялась служить и защищать тебя.

– Да потому, что ничего бы этого не случилось, если бы однажды отважная девчонка не ворвалась в мою жизнь и не вытащила из пропасти, в которую я чуть было не сорвался. Это ты собственным примером показала, ради чего стоит жить. Возрождение рода, восстановление справедливости, уничтожение темников – это твоя заслуга. Разве мог я остаться в стороне? Когда-то я не понимал, отчего учитель смотрит на тебя, слабую неумеху, неспособную удержать меч в руках, с таким восторгом и благоговением. А после сам убедился, что ни у кого больше нет такого чистого, отважного и доброго сердца. Еще тогда, в Белозерских болотах, когда ты расправилась с воздушным магом и рисковала собой, спасая бездомного мальчишку, я осознал, что сделаю все, чтобы ты меня полюбила. И ради этого я готов завоевать весь мир, если потребуется.

– Мир не нужно завоевывать, он принадлежит людям. А вот стране нужен новый правитель. – Коснулась усыпанного драгоценными камнями золотого венца на голове парня.

– Но откуда? – Иван снял корону, изумившись ее появлению.

– После гибели цесаревича ты первый претендент на трон. А это, – с трепетом прикоснулась к артефакту, рожденному в буйстве стихий источника, – благословение высших сил. Ты станешь великим императором.

– Только, если ты будешь рядом!

– Буду, даже не сомневайся. Я ведь твой щит.

– Нет, этого мало! Я хочу разделить с тобой жизнь. Хочу засыпать и просыпаться в твоих объятиях, растить наших детей, состариться вместе и любить тебя до последнего вздоха.

Мое сердце откликнулось на каждое слово и защемило от нежности, в глазах предательски защипало. Не ожидала таких трогательных признаний. Может, я все же умерла и попала в рай? Как понять, что это происходит на самом деле? Никогда прежде не замечала за Ванькой подобных откровений. Да, я видела, что нравлюсь ему, но не подозревала, как сильно.

– А ты умело скрывал чувства, – пытливо посмотрела в голубые глаза, выискивая малейшие признаки лжи или сомнений. – Нарочно все время бесил и обзывался? Знаешь, как хотелось тебя поколотить?

– Ага! Я делал это специально, – Иван заговорщически подмигнул. – Чтобы полюбоваться, как сверкают твои глаза, когда злишься.

– Ну, и обманщик! Теперь я точно тебя поколочу.

– Не-а! – Ванька замотал головой. – Не поколотишь. Я сильнее. Разве что разрешу чуть-чуть, если хорошенько попросишь. Например, вот так, – приник к губам, сминая их жарким поцелуем.

– Кхм, Иван, не будь жадиной. Дай и нам обнять Нину, – раздался ехидный Ромкин голос за спиной.

Я вспыхнула румянцем, осознавая, что у наших признаний оказалась куча свидетелей.

– Чего это сразу обнять? – Бельский только крепче прижал меня к себе и ревниво пробурчал. – Заведи свою невесту, и обнимайся с ней на здоровье. Вам только дай волю, сразу толпой накинетесь.

Ага, рядом с Варфоломеем я заметила Савву Никитича, Алима, Данияра, Артемия и князя Демидова. Все встревоженные, помятые и уставшие после недавней схватки. Игнат с дочкой на руках обнимал заплаканную Лизу, а лисичка в сторонке гневно препиралась с Пожарским.

– Ну, ты что? – возмущенно толкнула парня кулачком в грудь. – Это же родичи, и я их тоже очень люблю. Думала, не увидимся больше. Ромка прав, не будь таким жадиной, – и добавила чуть тише, – тебя я люблю иначе.

Сверкнув глазами и расплывшись в радостной улыбке на пол лица, Иван нехотя разжал руки.

– Если только ненадолго, и чтобы сильно не усердствовали.

Как бы не так!